i'll hold you from sorrow
it's better off this way and
if i die tomorrow
what of me follows you forever?
unforgiven sins
and all that lies beneath my skin
and all these things i never told you

there must be something i could say
and if i never wake again
remember me just as i'm breathing before you
the same as all along

да, да, давай. тяни меня на дно. for no more will.

@темы: #психосоматическое, #нарутень, #учиховское

---

взбрело мне в голову, что то, что Моран постоянно говорит в приказном тоне - даже когда расслаблен, потому что так привык, так в нем заложено - временами выводит Джима из себя, не терпящего приказов со стороны, привыкшего нагибать людей в своих личных целях. хорошо, что всегда есть кому разрешить мои сомнения.

- как мне кажется, это может быть в двух режимах. пока в фоновом, т.е. обычное взаимодействие, разговоры, общение, какое-то содействие, Джим привык к этой манере и не воспринимает ее как приказы, он знает, что Моран не станет ему приказывать решать или приказывать думать, или приказывать изобретать что-то определенным образом, Моран многое что не станет приказывать, а в тех вещах, где он разговаривает в этом тоне - эти вещи Джим ему доверяет. Начиная от тактики операций и замечаний по проектам и заканчивая какими-то бытовыми вещами. Джим фоново не напрягается от этого тона. Ибо он принят как манера речи, как способ излагать, как некий образ_мысли Морана. Джиму, например, нужно пиздеть, нужно чтобы иногда заносило на поворотах, иногда позволяя перебор, чтобы самому тут же его отметать, ну и тд, а Моран мыслит, держа действия в своем личном контроле. способ думать, поэтому и способ излагать.
но это всё верно, когда все норм.
когда же они сильно расходятся в мнениях, когда Джим вдруг упирается в тупик в собственных размышлениях или сбивается, когда плохой день, когда что-то раздражает. Вот здесь он вполне может вдруг взбелениться и заерепениться на эти приказы и орать, и огрызаться. Даже на мелочь какую-нибудь. Потому что его мозгу нужно взять передышку, зацепиться за что-то внешнее, пока внутри идет обдумывание какого-нибудь несходящегося плана.
потом когда все успокоится и придет в норму, Джим и бровью не поведет, будет снова вполне спокойно воспринимать образ мысли Себастьяна.
К тому же слишком уж он знает, какой конкретно объем полномочий сосредоточен в его собственных руках. Ему этого вдоволь, чтобы еще по глупостям каким-то показывать, кто кого нагнет в рабочих вопросах. Ведь в принципиальных вещах он просто захочет сделать всё по-своему. И, чтобы Морану удавалось влиять на эти исключительные-принципиальные-вещи, то тут уже настает время наглядных действий даже, а не приказов.

© Лес

время заводить новый тэг.

@темы: #чёрные демоны, белые демоны, #хэдканон, #лес

---

Моран - единственный в мире человек, по приходу которого Джим не сворачивает окна браузеров, закладки, схемы, острие в зрачках или бездну там же, мысленные планы, истинные эмоции, настоящие замыслы, не перестраивает собственный фасад, не скрывает за слоями полунастоящих реакций работу интеллекта. Разумеется, некоторые тактики показывать преждевременно, конечно, некоторые идеи плавают глубоко, да, некоторые эмоции и решения не на поверхности, но Джим не скрывает от Морана края самих омутов, в которых те идеи зреют до крупной рыбы.
Это исключительное доверие на грани с уязвимостью. Джим считает, что риск оправдан, потому как эта откровенность с Мораном, его осведомленность, и, что самое важное, его участие, позволяют осуществлять обмен, позволяют Джиму творить, вдохновляют его, помогают. Поэтому Джим убежден, что верно рассчитал степень риска. На самом деле, они просто вросли друг в друга. Также странно было бы маскировать свои замыслы от части своего собственного мозга, от пресловутой "правой руки".
Это такое доверие, которое кинкует.

© Лес

@музыка: radioparadise

@темы: #чёрные демоны, белые демоны, #хэдканон, #лес

---

рожи лица Саске псто

потому что эмоции 3Э бесценны, потому что эмоции этого чувака бесценны вдвойне, потому что #ANGSt #БОЛЬ #iWillLoveUforever, потому что просто must be there.

+ 2

@темы: #those things that hurt, instruct, #нарутень, #учиховское

---

<3

что вообще может быть между ними пошлого?
если между ними все откровенно и прямо, предельно,
до края, до грани и за грань, по кромке. и жить, и любить, и стрелять.
хочу трахаться, значит, трахаться. хочешь в рот, значит, в рот.
где там вообще пошлость может приютиться?
пошлыми были розочки на кофте долорес амбридж,
пошловатость - это что-то, когда на секс нет надежды и смелости,
но хочется сальное сказать что-нибудь. а в морморе какая пошлость?
они могут играть, провоцировать, шутить, нарываться, обострять,
доходить до предела или наоборот удерживать, но какая нахуй пошлость?!

© Лес после флаймера

@темы: #чёрные демоны, белые демоны, #хэдканон, #лес

---

ибо хуле, собсно

╣ this is how it's going to end from giarossin on 8tracks Radio.

upd.: fixed √

@темы: #нарутень, #учиховское

---

@темы: #random

---

there's no need your true thoughts, they can't be heard,
they're too beautiful for words.

what's the fun when you can't share what you've found?
what took years to build in a second it's brought down.

no one will comfort me,
will know me or what's going on inside.

i've learned more from this than anything i have read in my whole life.



периодические возвращения на отдельный тонкий круг и на бесконечный репит.

запись создана: 14.04.2013 в 14:32

@темы: #психосоматическое

---

отыгрыши и зарисовки для отыгрышей #2

отыгрыш с Бруком, эпизод #1, завершен. июль '13

сам не понял, что это было, но протащился.
у морана громадная ООСина на всю рожу.

Он знает, кто вернулся в зеркало, а кто он сам. Наступили будни, тому кто теперь там в глубине, скучно. Тоска, боль, дыхание ночи - это не то, что ему нужно. Для него же это новый шрам по душе. Не учит, не взращивает. Впервые он не просыпается собой, а находит себя в ванной. Видимо тот очень устал. В зеркале будто не он, руки будто не его, порез на ключице - не помнит откуда. Они пришел слишком рано, первый не замел за собой следы. Эгоист. В кране шипит вода - его смех, в лужах воды отражение - сумасшедший, все не свое, все чужое. Опять в ловушке. "Страшно, страшно" превращается во внутренний шепот: "Бойся, бойся!" Падает на колени, потом и вовсе на мокрый пол. Сжимаясь, хватая себя за волосы, Ричард старается не кричать, лишь шептать.
- Уходи. Оставь меня одного...

На пороге Моран появляется тенью из недр дома. Самому себе становится осязаемым, только когда соприкасается коленями сквозь ткань с холодным кафелем ванной.
Он мог бы сидеть рядом с ним долго, не выдавая своего присутствия, если бы захотел. Ричард бы вряд ли заметил. Только представлений галюциногенного театра с Морана более чем достаточно.
Он укладывает широкую ладонь на темный затылок, едва ощутимо надавливает, поглаживая. Если у него с Джимом зеркально отраженные демоны - эти стихнут так же быстро, как и разгорелись.

Ричард отлично знает, что нужно успокоиться, хотя бы попытаться. Но он боится открыть глаза и увидеть в отражении Мориарти. Кошмар этот сопровождает его повсюду, подстегивая упускать из внимания отражающие предметы. Возвращающая в реальность рука на затылке оказывается большой необходимостью. Эдакий заземлитель.
Брук делает отрывистый вздох, положив свою руку поверх руки Морана, чтобы переложить ту себе на глаза, и жмурится.
- Выключи свет, - хрипло проговаривает Ричард, стараясь не сбиваться на дрожь от прохлады, и отпускает руку.

Моран думает, что лампочку проще отстрелить. Та противно мигает в ответ неуловимо гудящими перепадами. Осколки с потолка, может, отрезвят голову кого-то из двоих находящихся в комнате.
Но он поднимается и тянется к выключателю. Звучит глухой щелчок.
- Хватит, - бросает Моран холодно и низко, и это скорее адресовано извивающемуся силуету, который остался в зеркале без своих теней. - Хватит, - повторяет он на выдохе, склоняясь над фигурой Брука. Сжимает его за плечо и подхватывает за пояс, сильным рывком поднимая и заставляя встать на ноги.
- Хватит жалеть себя. И его. Он мертв, ты живой. Не найдешь тут разницы - загнешься.

Блаженная темнота. Ведомый сильными руками, Брук послушно поднимается. Ноги ватные, стоять на них жутко неудобно. Ощущение чужеродности тела не отпускает, будто он не здесь. Найдя опору в сильном плече, Ричард жмурится, а затем открывает глаза, прогоняя белые огоньки, закружившиеся вокруг.
- Спасибо, - отвечает он, прокашлявшись, - Я постараюсь.
Он пытается, каждый день борется за место в своей голове, прогоняя прочь голос Мориарти. Убеждая себя, что кошмары - это сны, а не реальность. Джеймс бы давно бы забыл бедного Риччи, отдавшись вольностям жизни.
Брук отстраняется, делая шаг назад, чтобы не выдать всю свою дрожь, лишь частично связанную с прохладой комнаты.

Каждый раз это осточертело разит абсурдом. Будучи намертво связанным с демоном из прошлого, каждый раз спасать оболочку от её духа. Без симбиоза которых в Моране не существовало гармонии, что заставляло его ущербно перекатываться из крайности в крайность. И каждый хренов раз он не может себя сдержать.
В темноте Себастьяну так же становится лучше. Он предпочитает не видеть лица Ричарда, на котором каждый эмоциональный оттенок повторяет выражения, давно впаянные в память полковника. Он предпочел бы порою его изуродовать, лишь бы не напоминать себе лишний раз. Но знает, что это ничем не поможет.
Моран вытягивает руку - близко стоящий Брук кажется бесконечно далеким - прижимает кончики пальцев к его виску, прислушивается к ощущениям, которые излучает тело напротив. Почти стабильно. У Ричарда всё настолько нараспашку, что прочувствовать каждый фибр не составляет при желании никакого труда.
- Пошли, - он кивает на дверь и ждет, пока Брук переступит порог первым. - Я заварю чай.
Моран выходит, щелкая замком ванной комнаты. Чайник ждет на кухне, совсем недавно вскипяченный, но с того времени, кажется, проходит не одна вечность, поэтому он выливает воду и ставит на огонь новую партию прохладной жидкости. После чего устало упирается руками в кухонный стол, прикрывая глаза.

Откуда этот страх? Ведь он иррационален, причины более не существует. Это как бояться темноты, а её Ричард не боится, ещё с тех пор, как увидел чужую в собственных глазах. Бояться того, что когда-нибудь он станет Джеймсом уж точно не стоит. В одном теле тот умудрялся быть религией, вопросам и ответами, демоном и богом. Актер так не сможет, а те обрывки, которые вырываются из него, зла не приносят. Только неприятности.
Выступать из укрытия ванной практически больно физически. Глаза нещадно режет. Но Брук тенью следует за Мораном, стараясь шагать бесшумно. Быть для кого-то призраком - не самое приятное. Прикосновение к виску напоминает шоковую терапию и частично возвращает в себя. Получается идти, не шатаясь.
Ричард искренне не знает, как стереть усталость с лица Себастьяна. Проще бы, конечно, было собрать свои пожитки и не мешать тому жить, но он так отчаянно нуждался в нем, что это походило на эгоизм. Войти на кухню он старается так же тихо, прикусив губу.
- Думаю, тебе тоже стоило подумать о том, что можно отпустить и не мучить себя, - не совсем смело рушит тишину Брук, почти невесомо касаясь плеча Морана.

- Отпустить и не мучить себя, - глухо повторяет Моран после небольшой паузы. - Здорово звучит.
"Не лезь ко мне в душу. Кто тебе разрешал? Я как-то упустил этот эпический момент". Моран не говорит этого вслух, он так давно отвык от подобных ощущений, что это кажется наполовину самовнушением. Ричард, конечно же, не желает причинить ничего плохого. Ричард, само собой, не выбирал себе эту внешность и эту участь. Ричард, разумеется, бесконечно чист. Ровно настолько же, насколько и опорочен. Ричард...
Возможно, Брук сможет невзначай найти правильный словесный инструмент. Пока что это не удается обоим, и в общении - если короткие неброские реплики можно назвать общением - они только и делают, что натыкаются на острые углы.
Себастьян неслышно выдыхает. Не оборачиваясь, берет Брука за левое запястье, тянет, заставляя встать между собой и столом. У того тоже острый край. Моран ограждает Ричарда от него, прижав ладонь к его пояснице. Край врезается в тыльную сторону широкой ладони, но он этого не чувствует.
Начинать стоит с самых мелких деталей.
- Расскажи, что тебе снится, - говорит Моран, поднимая другую руку после выключения свистящего чайника и опуская её на плечи сказочника, укладывает ладонь его на затылке. Вжимает его в себя крепче, чтобы не смотреть, и чтобы хоть как-то согреться.

У Брука нет ощущения защиты в этих сильных руках. Скорее наоборот, как в ловушке. Кролик, пойманный удавом. Будто вот-вот сейчас из него вынут душу и препарируют перед ним, заставляя смотреть. Вдоль позвоночника пробегает холодок. Дежавю. Такое он чувствовал раньше часто. Но ведь Моран не причинит ему зла, ведь так? Для него он лишь воспоминания былого. Как фотография: лицом похожа, а человеком не отдает. А губить ничего незначащую бумажку не имеет смысла. Нужно заставить себя переменить эмоции и ощущения.
Ричард поддается давлению и утыкается лбом Себастьяну в грудь. Глаза предательски не закрываются. Он вновь упирается рукой в чужое плечо, только на этот раз для моральной поддержки.
- Иногда мне не снится ничего, и не то, чтобы это радует, - его голос с легкостью бы заглушил свист чайника, если бы не был выключен, - Иногда я снимаю с лица кожу как маску, а под ней ничего. Нет глаз, нет губ, нет носа… Просто белое пятно.
Рассказать о том, что после таких снов он поутру долго смотрит в свое отражение, в ожидании, что все повторится в реальности, стыдно. Каждый раз, Ричарду кажется, что он не сможет отличить свою маску Джима от лица. Его эмоции от своих. В такие моменты отражение выдает зловещую ухмылку, а сказочник поспешно покидает ванную.
Глупый страх слетает, и Ричард не может удержаться. Он прячет лицо в изгибе шеи Морана, прижимаясь ближе. Шепча уже оттуда.
- Но чаще я прохожу Его путь. Даже ощущаю вкус пистолета во рту… Но после такого сна, мне спокойней.

Моран прислушивается к быстрому стуку чужого сердца о грудную клетку. К прерываемому этот стук голосу. Он уже бесконечность не прикасался к чему-то одушевленному - накопившаяся, как старый яд, тяга к разрушению была отчетливо и бессмысленно смертоносной для других после смерти
криминального гения. Сейчас теплое тело кажется энергосберегающей батареей.
Себастьян машинально поглаживает темный затылок, как сотни раз делал это раньше. В Ричарде слишком много жизни, которую можно перебить одним движением. С легкостью, обусловленной отсутствием такой жизни в Себастьяне.
Смысл сказанного после недолгого молчания всплывает на обтекаемую поверхность. Если сны с примеркой на себя финальной роли Джима успокаивают Брука... Морану не хотелось думать об этом. В висках импульсом вспыхнула боль.
Проще было объяснить всё по Фрейду - скрытым желанием таскать стволоподобные предметы в рот.
Моран не спрашивает Ричарда, хотел бы ли он в таком случае отрепетировать всё в реальности. Чтобы сравниться с Мориарти с точностью до последней черты. Он давным-давно привык молчать - обычно слов Джима хватало на двоих, а Моран, в свою очередь, делил с ним безмолвное понимание.
- Будешь пить седативное на ночь, - хрипло отзывается, наконец, полковник, не меняя положения, достает из-за спины Ричарда чайник и к заварник. Травяная смесь заливается кипятком. - И снотворное, если придется.

Прикосновения к затылку успокаивают, через черепную коробку проникает тишина, напополам с чужой горечью. Как оказалось ненадолго. С последней репликой их не совсем удачного спектакля о тихих и спокойных отношениях, ориентируясь на звук, того, чем заняты теперь руки Морана, Брук выныривает из-под них, без силы отталкиваясь от его груди, не желая быть облитым кипятком, и выпрямляется, почти в готовности обороняться.
- Нет, - качает он головой, кривя губы в едва заметной усмешке, - Ты не будешь указывать мне, что делать. Я знаю, что никакие успокоительные в этом мне не помощники. К черту, - и почти нараспев, в лучших традициях, добавляет, - Пей их сам, Басти.
Поворачиваясь к Себастьяну спиной, Ричард ретируется к обеденному столу, рушась на стул. Лучше бы это не задевать. Лучше бы снайпер накричал или ударил - синяки и ссадины заживут. Он и не заметил, как все это высказал, реагируя автоматически. Темня занавесь слетает с мыслей, а изображение перед глазами не расплывается. Но актер вновь прячет лицо, только теперь в собственных ладонях, упираясь локтями в столешницу, чуть раскачиваясь. Где-то на задворках сознания слышатся одинокие хлопки и, кажется, смех. Как же ему не хватает сказок со счастливым концом.
- Прости, - негромко проговаривает Брук, и не думая поднимать голову и, уж точно, не смея поднять взгляд на мужчину.

Себастьян заливает воду неспешно, следя за тем, как засушенные целебные травинки и листья распрямляются под напором влаги. Сюрреалистично. Почти так же, как и видоизмененный голос сторителлера, вливавшийся в уши записью на замедленной пленке.
Не то, чтобы Моран не ожидал подобного. Он даже готовился на каком-то иррациональном подсознательном уровне. Каждый исход был высчитан заранее. Сейчас же выбранное предстояло изучать.
Моран вдруг понял, что совершенно не имеет на это сил. На него навалилось тяжелое безразличие.
Чашка наполнилась ароматной янтарной жидкостью. Моран с тихим стуком поставил чай на стол перед Ричардом и склонился над ним, упираясь одной рукой в дубовую поверхность, другой - в спинку стула.
- Ты будешь делать то, что я скажу, - металлический в своём спокойствии низкий голос звучал у самого уха Брука. Этим тоном можно было вспороть живые ткани до костей. - И ты будешь пить то, что потребуется. Столько, сколько нужно.
Озвучивать тот факт, что в противном случае Моран его вышвырнет за порог или пристрелит, было лишним. Он был уверен, что Ричард и без того кристально ясно это понимал.
Выпрямившись, Моран вышел из кухни. Атмосфера в квартире, казалось, загустела от концентрата того невысказанного, что осталось между строк.
Он прошел в свою комнату без света и вытянулся на жестковатой кровати, ощущая себя опустошенным. И слабо [не] надеясь на какой-либо сон.

Брук готов сжаться под силой голоса, заткнуть уши, лишь бы не слушать. Пора перестать себя убаюкивать иллюзиями, ждать чего-то хорошего уже бессмысленного. Чудо не случиться ни на рождество, ни на день рождения.
Он отнимает руки от лица, только тогда, когда о передвижениях Морана не говорит ни один звук. Сейчас Ричард не знает, что лучше: спешно собрать вещи и бежать или же догнать Себастьяна. Хотя, кого он обманывает? Чья судьба была им прожита, не понятно до конца. Он не покинет это место, да и пуля догонит быстрее. Право выбора и свободы у него давно нет.
Кружка на столе сочится злобой. Сказочник не прикасается к ней, как бы ни манило тепло, пусть и не живое. Тот, кто приготовил это зелье, холоден и хмур. Но ему не холодно, он не боится. Ну, почти. Брук поднимается из-за стола и выходит из кухни, медлит в коридоре. Понятно, где обитает зверь со сталью в бархатном рыке. Ричард мнется у дверей и только потом входит в спальню. Это не его место, поэтому он прячется от взгляда. Садится на пол у изножья, опираясь лопатками о спинку кровати, обхватив себя руками.
- А ведь даже у птиц были и есть короли. Ни каких династий, престолов, нет. Все намного проще и одновременно сложнее. Существует такая птичка - крапивник, мягкий пушистый шарик с поднятым торчком коротким хвостиком. Но тем не менее, крапивник и есть птичий король - титул, который он получил с помощью хитрости. В дни великого Кольма Килла, птицы со всего света слетелись, чтобы выбрать себе короля. Но так как каждый метил на этот высокий пост, птицы не смогли прийти к согласию, и очень скоро между ними разгорелась настоящая война - кровавая битва, которая в течение трех лет бушевала во всех лесах света... - Ричард примерно знает, чем может поплатиться за такую наглость, но голос его тихий и ровный. Сказки – единственное, что действительно его, единственное, что он может сделать.

Моран никак не отреагировал на появление на его территории темного тихого силуэта, слепо смотря сквозь мрак на потолок. Внутри всё было выхолощенным, ощутимо сухим без привычного эмоционального наполнения со стороны. Насильственное спокойствие - одно из едва ли не самых худших навязанных обстоятельствами состояний.
У них даже голоса так схожи. Один и тот же тон, тембр, переливы. У Брука мягче, у Джима - обволакивающе. Моран отстраненно слушал. Не так слова, как сам звук голоса, рассеивающийся вокруг болящей головы. Сказка казалась отдаленно знакомой. Что-то из прошлой жизни, давно похороненное под наслоенными пластами памяти.
- Продолжай.
Моран потянулся к тумбочке, достал сигарету и щелкнул зажигалкой. Лунный луч, воткнувшийся в стекло, тут же принялся нанизывать на себя полупрозрачный синеватый дым.

Немного удивленный, Ричард бросает короткий взгляд через спинку кровати, в неверии приподняв брови. Ну, послышаться однозначно не могло. Но он не против, нет-нет. Это приятное удивление, сказочник медлит, наблюдая за тлеющим огоньком сигареты. Сам он не курил, но запах табачного дыма был приятен.
Кивнув, Брук откидывает голову, упираясь затылком в спинку кровати. Слова вытекают из него сами по себе. Он и сказку не подбирал специально, просто так получилось.
- Старая ворона предложила обратиться за советом к Кольму Киллу. И Кольм приказал им считать того королем, кто сможет взлететь выше всех. Все согласились, что такое решение будет мудрым и справедливым. И следуя знаку, все птицы взвились вверх, - прикрыв глаза, Ричард облизнул пересохшие губы, - Испытание было нелегким. Одна за одной от усталости они стали падать вниз. Пока наконец не осталась одна-единственная птица, которая все еще парила в вышине. Это был орел. Тщеславный, он поднимался все выше и выше. И когда он замер в воздухе, гордый своим полетом и уверенный, что на землю он опустится Королем Птиц, с его спины вдруг взлетел маленький крапивник - он все время сидел там, - поднялся вверх еще на один фут, а затем опустился на землю Королем Птиц! Кольму пришлось сдержать слово и отдать титул хитрецу. Но с тех пор на нем лежит заклятье, никогда ему не подняться в полете выше, чем он поднялся в тот день над орлиным крылом...
Голос Брука становился тише, пока вовсе не смолк. Опьяненный любимым делом, он, наконец расслабился. Окончательно смолк и страх.

Иллюстративное воображение меняло на потолке четкие неяркие кадры по мере рассказа. Крови в них было гораздо больше, чем в словах. Ассоциативное мышление против воли рисовало параллели. Джим - орел, Ричард - крапивник. Не о своем ли хроническом вживании в роль Брук хотел этим рассказать.
Себастьян докурил и закинул руку за подушку, привычным уже который год жестом сжимая пальцами рукоять пистолета перед тем, как заснуть. Спать не хотелось, хотя тело от усталости казалось пустым. Требовалась банальная отключка.
- Спасибо, - произнес Себастьян после долгого молчания. Дым завис еле видимой сеткой у люстры.
- Собираешься спать на полу?

Брук теперь обнимает колени и утыкается в них подбородком. На этот раз ему даже тепло. И это вполне объяснимо, хотя он не знает, понимает ли Моран, как много сделал дня него, сказав спасибо. Ему и правда приятно, легкость после долгого монолога неописуема. И дышать чужим дымом, тоже приятно. Оттого мягкая улыбка не кажется глупой.
- Нет, - Ричард запинается на этом слове, но спешит пояснить, - Спать пока не собираюсь... Если мешаю, то я могу уйти.
После своего выпада, он не хочет надоедать, но и находиться одному, как-то не особо хочется. Даже в комнате со спящим человеком, ночь не обещает быть такой пугающей, как изображает представление о ней. Чтобы увидеть реакцию, хотя бы очертаний Себастьяна, Брук вытягивает шею, заглядывая за спинку кровати.

- Ложись, - почти перебивает его на последнем слове Моран, слегка подвигаясь. - Места хватит.
"Всё равно от твоих ночных стонов и бормотания за стеной спать невозможно. Так хоть заткну вовремя рот". В конце концов такой исход был предсказуем; Ричард не умеет быть один, как бы усиленно не учился этому всю жизнь. Не может спать, работать, даже в зеркало в одиночку сейчас посмотреть не в состоянии. Жалко? Вряд ли. Себастьян не брался давать такой жизни какую-либо характеристику. Он в целом никак не оценивал людей. Подавляющее большинство слилось в его восприятии в единую цельную массу, обитающую за далекой плотной стеной рутины.
Он отпускает оружие и вытягивается, ощущая, как неприятно хрустят позвонки. Сковывающее постоянное напряжение, вечный спутник, неохотно утихает.

Эмоции, как калейдоскоп прокрутили, проскользнуло все: облегчение, испуг, недоверие и даже то, что издалека походит на радость. Что говорить, сам по себе, Ричард никогда не был особо смелым человеком. Поэтому и теперь, он медлит, прикусив губу. Только Моран два раза вряд ли повторять станет. Брук неловко поднимается на затекшие ноги. Обойти кровать - дело нехитрое, но, как оказалось, и на это нужно решиться.
Сначала Ричард робко присаживается на кровать и только потом ложится на освобожденную для него часть кровати. У него не самый высокий рост, да и не такое и крупное телосложение, он привык быть незаметным, занимающим мало пространства, к этому и стремился сейчас, сворачиваясь почти клубком под боком у Себастьяна.
- Спасибо, - на этот раз вполне искренняя благодарность уже от Брука.
Ужасающие краски ночи определенно выцветают, может, это время будет тише, чем все остальное...

Моран бесстрастно ждет, пока тот умостится. Шорох одеяла, движения рядом, всё гипертрофированно тихое, будто Брук пытается превратиться и вовсе в призрака. Ведет себя как побитый котенок. То наказаный, то прощеный. Глупая ассоциация.
Моран думает, что это последнее, что бы он хотел видеть в оболочке Джима. И осекается, понимая, что ему уже никогда не разделить их восприятием окончательно, сколько бы ни было различий. Полные противоположности в единой завинчивающейся спирали.
Когда тишина становится осязаемой, он опускает руку Ричарду на затылок, мягко укладывая ладонь и ощущая кончиками пальцев пульс под тонкой кожей виска. С биением жизни под рукой почти так же спокойно, как и с оружием. И Моран закрывает, наконец, глаза.

Ричард замирает, как только рука касается его. Нет, он не боится, просто не ожидал. Дыхание восстанавливается, становится равномерным. Сказочник старается больше не ворочаться, чтобы не нарушить покой гостеприимного хозяина кровати.
Странно, что оберегом от демона становится его соратник. Сон не придет быстро, этого и ожидать не стоит, зато тело наполняется расслабленностью. Нужно было стать совсем невольником, чтобы понять, что ощущал Джим, находясь рядом с Себастьяном. Упоминание имени мысленно пригоняет ещё порцию холодка по шее. Он-то и подгоняет Брука: тот жмется немного ближе к Морану, прикрывая глаза, больше прячась от себя, чем зазывая Морфея.
Ругая себя за глупость, наивность и мягкость, Ричард призывает все сказки в своей голове подарить человеку рядом спокойный сон, себе он желает темноты. Будто вновь стал ребенком.

 

запись создана: 28.07.2013 в 21:07

@темы: #role-playing

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Забудь вожака, большеглазая кошка, не вспарывай сердце зря. Разумные дети погибшего Дома об этом не говорят. Разумным птенцам существуют заботы: картины, авто, очки... Забудь вожака и смотри, как стоит он, касаясь твоей руки.

Но этот — другой, неокрепший волчонок в свисающих рукавах, сверкает слепыми глазами, глотает, как воздух, твои слова, с нескрытым отчаяньем смотрит, как будто пытаясь узреть насквозь. Ты чувствуешь, кошка, как рушится разом твой чопорный статус-кво? Запомни: глаза, опаленные прошлым, от волка не отводи — останется рядом, залижет однажды пустоты в твоей груди. Пока еще малый, идет неумело по мягкой сырой земле.

Чего ты боишься, опасная кошка — что скоро очнется Лес, неслышно вкрадется по окнам и щелям, обхватит его кровать? Не бойся, ни Лес, ни сто тысяч Лесов не сумеют его забрать. Ведь этот никак не похож на того, а тому не понять совсем, как смог ты уйти, как посмел убежать от пропахших Изнанкой стен. Тому не забыть — за спиною "прости" и разбитый об стол кулак, безвестная чайка, балкон, над которым небесная синь плыла. Тому не забыть слишком многих поступков, не высказать нужных слов. Ты слышишь, как плещет в воде уводящее прочь от него весло.

И все-таки ноет, першит, не находит покоя внутри груди. Но шанс предоставлен — теперь попытайся иного слепца спасти, все так же свободен, чуть старше других, проницателен и упрям...

Забудь вожака, большеглазая кошка, не вспарывай сердце зря.

© Traum Shultz

@темы: #мальчики, не верьте, что в раю нет деревьев и шишек

---

я представлял, как мы несемся через степь на лихих скакунах. на их гнедые задницы стекают багряные капли из разрезанных глоток бандитов, что мы, обмотав веревками, везем каждый на седле за собой. может, это и не бандиты были, может, это мы бандиты, и наши дорожные мешки, жесткие от дорожной вековой пыли, набиты до отказа казенными деньгами, которые мы забрали из банков небольшого городка недалеко от большого каньона, как свои собственые - мы имеем на это право, ведь нам принадлежит весь мир.
мы скачем, убегая от ночи, за последними лучами закатного солнца, а ночь ползет за нами и сдирает все в тьму, и мы понимаем, что не сможем добраться до притона к обещанному часу, и мы спешиваемся, разодим костер, стаскиваем с усталых лошадей эти дохлые бородатые туши. черт знает, зачем они понадобились нам, но вполне вероятно, что мы строим свои катакомбы под небольшим серым домом, и вход в эти катакомбы обязаны охранять кости наших врагов. в том доме курит кальян мудрый Дежнев, пуская в потолок густые облака дыма, и Лакин бренчит на гитаре, спят, свернувшись в клубки, Лев и Саша, и на крыше, дыша непогасимым огнем из груди, мостится крылатый Лес. а мы смотрим в костерок и ждем утра, и кони размеренно храпят, и песок промокает кровью под двумя сброшенными на него телами. и у нас почти не осталось патронов, зато есть тесаки и охотничьи острые ножи. и у тебя ожерелье из пустых гильз.

© сэр Пепел вещает с пары менеджмента

@темы: #охуительные истории, #пепел

---

синдром отмены.

@темы: #психосоматическое

---

29.08.2013 в 02:23

Пишет  земля ника:

Какое-то эмоциональное привыкание к охуенным полковнику giarossin и товарищу Дежнёву.
С ними было так хорошо, что теперь этого не хватает. И дня ведь не прошло.
Будьте на чеку на их счет.

@темы: #mwrrr, #лес

---

19.08.2013 в 17:55

Пишет  Nobel Don:

о дружбе
На самом деле у меня давно такого не было. Это потрясающие люди, их действительно жаль отпускать и по ним действительно скучаешь в их отсутствие.

Это я к чему.

Это я к тому, что к нам приехали двое наших из компании, которых мы давно ждем, с которыми давно хотелось увидеться. Самые потрясающие выходные ever, которые начались у меня аж со среды.
Вообще, я уже представляю некоторые свои летние "похождения", которые будут у меня года так через два или три. Когда мы на неделю будем съезжаться, взяв каникулы и отпуски.

Съезжаться

Они, конечно, и так на неделю съехались, это я привязан жизнью с родителями, с которыми хорошо бы/приходится считаться, пока я живу к них в квартире, и работой, к которой из дома ближе, чем из соседнего города.
Да-да, это атрибуты любой дружеской вписки, но у меня этого не то что давно не было. У меня этого не было никогда.

Съезжаться в одной небольшой квартире, спать на полу, на(в) шкафах и в ванных, пить вино/ром/текилу/абсент-как-в-киеве/что-то еще, курить кальян, трепаться за жизнь и упоминать фандомы вскользь, а не делать их темой сборища. Прокуренная кухня, разложенные и смятые диваны, совместная готовка, разбитые кружки и тарелки, музыка на фоне, ржач, щелканье затвора и крики "

они

блять, они видео записывают!".
В Киеве было гораздо тише. Это не хуже, совсем нет, но я все равно не могу причислить его к тем-самым-впискам. Наверное, потому что я был за сотни километров от дома, и значилась эта поездка культурно-просветительной.
Здесь же я изначально поставил всех в известность - я еду на ночевку по случаю приезда друзей; сваливаю в семь утра и появлюсь только в семь вечера следующего дня. Для консервативных родителей, которые со скрипом вообще меня куда-либо отпускали, считая, что мне

не хватает ненависти

не хватает уже даже не знаю чего, ибо я отдыхаю на свои собственно-заработанные деньги, и возраст уже вполне давно совершеннолетний, это целый шаг. Хотя и без скандала не обошлось, советские традиции третьего колена считают, что ночевать в чужом доме противозаконно.
Это раз.

А два - через день ночевка была уже у меня, когда родители укатили на дачу, освободив квартиру. Нас было на одного меньше, однако прелести отдыха в компании это не умалило ни коим образом. Разъехались мы на следующий день в десять вечера, и тут я понял, что

меня накрыло

уже скучаю. Я ходил с дебильной лыбой, как ширнутый, и я действительно был упорот - шикарной компанией и шикарными днями. Эти люди оказались так прелестно близки, какими не являются люди из универской группой, хотя казалось бы... С одними каждый день видеться, общаться иногда гулять или сидеть в кафе, с другими.. я только с Caelibem могу видеться сколько-нибудь часто.
С полковником я вообще увиделся впервые, до этого имея возможность только переписываться да фотографии разглядывать. Да и не переписывались мы толком, мне постоянно казалось, что я навязываюсь .__.

Лично у меня в наличии есть определенное восприятие людей и определенные критерии, по которым отношения из знакомых-приятельских переквалифицируются в дружеские.
Я не говорю за них. Я отлично осознаю, что это не та ступень, при которой тебе раскрывают душевные карты, делятся перипетиями и искренне плачутся в жилетку по поводу сокровенных вещей, я прекрасно это осознаю. Правильнее сказать, не "в дружеские", а "в людей, которым я друг". Не ничем не обязанный знакомый, а друг, имеющий какие-то обязательства и — вау — ответственность.
Это степень доверия этим людям.
Я достаточно наивен, но уже научен жизнью и стараюсь не позволять на себе ездить, скептически отношусь к большинству окружающих, готовый помочь, но при этом старающийся взвешивать и оценивать, на сколько ту или иную просьбу можно считать искренней или корыстной. Для определения нужно знать человека, чтобы отличать и различать оттенки, когда "мне лень" является отбрехиванием, а когда вполне весомой аргументацией, с которой мне и поспорить сложно.
Иногда и плевал я, сделаю, не жалко, катайся, сколько влезет, пока не обнаглел. Есть такие. Ибо взаимно-полезные, либо проще сделать, чем объяснить, почему не сделаешь.

И вот сейчас, вспоминая загребущие руки на моих плечах, я уверен: в моем списке стало больше людей, о которых я могу точно сказать — я им друг.
Мне жаль, что я не попадаю на проводы и не могу оказаться рядом в последние дни их тут пребывания. Но это не последняя наша встреча, я уверен, а потому я уже с нетерпением ее жду, преисполненный мимимишностью и чуждой обычно мне жаждой дружеских уняняшечек.

@темы: #mwrrr

---

how can you end my affliction if you’re the sickness and i’m the cure?

@темы: #чёрные демоны, белые демоны, #психосоматическое

---

я просто оставлю это здесь.

10.08.2013 в 00:38

Пишет  fandom Dom 2013:

Название: Смерть требует перемен
Косплеер:  fandom Dom 2013
Фотограф:  fandom Dom 2013
Эдитор:  fandom Dom 2013
Форма: косплей
Пейринг/Персонажи: Стервятник, Тень
Рейтинг: от G до PG-13
Предупреждения: Аттеншен! на некоторых фото происходит нечто.
Для голосования: #. fandom Dom 2013 - работа “Смерть требует перемен”

@темы: #those things that hurt, instruct, #мальчики, не верьте, что в раю нет деревьев и шишек

---

Ziggy Stardust of Grey House

Я попробовал представить себя Лордом. Смотрящимся в зеркало. Это угрожало мощнейшим приступом нарциссизма.
— Он видит что-то вроде молодого Боуи. Только красивее. Будь я похож на Боуи, я бы…
— …стонал, что похож на престарелую Марлен Дитрих и мечтал походить на Тайсона, — подсказал Сфинкс. — Цитирую дословно, так что не считай это преувеличением. То, что видит в зеркале Лорд, вовсе не похоже на то, что, глядя на него, видишь ты. И это лишь один пример того, как странно иногда ведут себя отражения.

© «Дом, в котором...»

+2

@темы: #мальчики, не верьте, что в раю нет деревьев и шишек

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

good old angst

[x]

@темы: #чёрные демоны, белые демоны