пейринг: 00Q
для Wandering_bullet на фразу « — И шарф не забудь!»
— Нужно составить график, — звучит низкий голос Бонда над ухом, резко выдёргивая юного гения за шиворот с проруби на остро ранящий воздух из-под толщи сосредоточенности. Кью ненавидит это, он всякий раз не может не содрогнуться — а обладатель голоса с полуусмешкой материализуется уже перед цифровыми экранами, окидывая разработки беглым взглядом.
— Ещё раз так сделаете — составите достойную компанию агенту Родригесу в анонимном клубе надкласса бесчелюстных, — ровным голосом сообщает Кью, не отводя взгляда от монитора своего ноутбука, когда 007 равняется с ним, по пути ловко подхватывая в воздухе два случайно задетых бланка.
Бонд, конечно же, понимает всю серьёзность данного предупреждения.
Улыбка становится постоянным сопровождением и прячется глубоко внутри, запечатанная первыми заморозками.
***
Три часа ночи накрывают пустое помещение технического отдела едва различимым звуком Биг Бена с улицы.
Длинные пальцы замирают над клавишами на несколько секунд и с тихим характерным хрустом фаланг вжимаются в узкие ладони. Кью бесцеремонно скидывает очки на клавиатуру и, устало сгорбившись, потирает глаза тыльной стороной запястья, не отдавая себе отчёта в том, как по-детски трогательно это выглядит.
Когда на его кулаки мягко ложатся сухие руки, пахнущие оружием и дорогой, Кью уже не вздрагивает.
***
Вечер перед двадцать четвёртым числом оказывается особо напряжённым — сбой в системе энергоснабжения благополучно отстреливает к чертям все живые и перенапряжённые графики на ближайшие часы. На минуту разномастная ругань всех языков гулким нескладным строем заполняет стены MI6. Не спавший две ночи Кью уже даже не вносит свою лепту — он машинально нажимает кнопку вызова на мобильном, вслушивается в мерные гудки на противоположном конце провода.
Нельзя оставаться без связи с Бондом.
Сейчас квартирмейстер вложил бы в эту фразу несколько иной смысл, а 007 бы поспорил, кому это «нельзя» нужнее.
Но нельзя без связи, даже если это может и не принести сейчас никакой практической пользы второму. В конце концов, Кью помнит наизусть отрывки карт лондонских маршрутов различных уровней.
Красные глянцевые игрушки фиксируют на себе взгляд, отражая неспешные переливы синих гирлянд. Кью слышит дыхание Джеймса, прорывающееся сквозь бег на морозном воздухе, и за прикрытыми веками возникают и клубятся призрачные облачка пара.
— Ноль-ноль-семь.
Интонации агента давно растеряли все свои вопросительные знаки, от чего сложно было определить, к чему Бонд проявляет неподдельный интерес, а о чем ведет речь лишь из привитой вежливости.
— Да, Кью.
Слабо ощутимый холод волнистыми змеиными движениями забирается под рубашку квартирмейстера, заставляя поёжиться и прижаться ладонью к чашке с горячим чёрным «топливом».
— В следующий раз оденьтесь потеплей.
***
Квартирмейстер обвивает плечи секретного агента лишь на секунду, оставляя на жилистой шее длинный кусок ткани в чёрно-серую клетку.
Фраза «колется, но тёплый» приобретает с тех пор для Джеймса совсем новые оттенки ассоциаций.
Аналитик без смущения поворачивает к себе 007 за плечи, некоторое время критично оглядывает, примеряет чёрную шапку на преждевременно поседевшую шевелюру и в итоге остаётся доволен.
Улыбка упрямо стучится в створки зубов из внутренней стороны рта.
***
Комната зашивается утренними светотенями. У балкона стоит серебристая ёлка с большими белыми и синими шарами, и Кью не уверен, что помнит, откуда это здесь взялось.
— Я так и знал… — первое, что ловит его расфокусированный взгляд, едва он успевает напялить очки — очертания прямоугольных контуров и едва высвечивающихся тиснёных слов. Бонду и в голову, разумеется, не пришло бы использовать пошлые яркие обёртки.
Агент замирает прямо у подножья постели Кью. Видимо, его внушение о способности собственной звукоизоляции решило оказать ему «медвежью услугу». Он ещё одет, упакован в чёрное пальто и в шерстяные подарки, и на его плечах — мелкие крупицы снега.
— Хватит, чёрт возьми, — хрипловато смеётся Кью, вытягиваясь в постели посреди простынь и одеял серо-небесного цвета, закидывает руки за голову. — Я всё слышу лучше, чем ты видишь. Просто иди сюда.
Когда рубашка соскользает с точёного тела на паркет, Кью говорит:
— И шарф не забудь!
— А впрочем…, — невнятно добавляет он, потянув за кончик куска вязанного искусства, наматывает на руку и, ехидно усмехаясь, тянет на себя.
Электричества не будет ещё полтора дня, и у Бонда — предостаточно времени, чтобы разобраться в насильственной революции своего стиля, а у Кью — чтобы прочитать, наконец, несколько томиков Диккенса.
Другой такой возможности может и не быть.