ох уж эти адские кроссоверы и всплески укоротости на благодатной почве
Джим не помнит, где именно нашел свою челюсть, но помнит, что искал ее долго в то самое утро, когда, войдя на кухню, увидел нанятого накануне им снайпера, грациозным грудным басом распевающего сковородке новосочиненнную им серенаду.
Он помнит все – и лучи свежего воскресного солнца, и запах масла, и крепкую подтянутую задницу в полосатых пижамных штанах, и даже валенки, которые почему-то сейчас так красочно рисует мое воображение (ибо полосатые пижамные штаны без валенок моментально теряют весь свой пижамный шарм).
Но больше всего он запомнил виртуозно подбрасываемые слои подрумянившегося теста и мотив, что навечно залег в его памяти долгосрочным классическим хитом.
Именно в тот момент Мориарти принял самое верное решение за всю свою криминальную карьеру, и судьба полковника, с тех пор неукоснительно и прочно вошедшего в жизнь преступного гения, была предрешена.
© дядя Саймон