howdy pardner
вообще наши фаноны уже так сплелись, что я так больше ни с кем не могу играть хд абсолютное единение, диффузия или что-то в этом роде, и если оторвать - то только с мясом. именно мормор, причем, не как пейринг, а одна личность с двумя составляющими.
я подумал о том, что не всегда так было ведь, это же результат многолетнего процесса. а до этого было что-то. не знаю. как магнитом тянуло, наверное, причем, не морана к джеймсу - а джеймса, у меня, в общем, это проскальзывало очень отчетливо на наших начальных играх. что джим морана чуть ли не боготворил. идеализировал уж точно.
если люди обретают некий статус в глазах мориарти - они тут же теряют в них же свой социальный. виденье джима избавлено напрочь от формальностей. это надо быть либо социопатом, как холмс, либо человеком, наделенным безграничными возможностями, в случае с мориарти - он не псих, как ебанашка-холмс, он безумен, и именно поэтому такими возможностями наделен. он просто видит человека. а все остальное воспринимается им как одежда, которую можно снять. стащить, стянуть - как угодно.
для него нет "британского правительства" - для него есть "снеговик".
для него нет "знаменитого детектива холмса" - для него есть просто шерлок.
шерлок, выходи гулять, я накачелях крыше.
и вот в глазах мориарти моран всегда был таким чем-то идеальным, чем-то, очень отдаленным от людей.
какой-то блестящий камень на дне родника, чтобы достать который, пришлось обжечь холодом руку, да так, чтобы онемели пальцы. еще ненароком и пораниться об этот камень. тяжелый камень. красивый камень. блестящий красивый камень. естественно, блестящий только для джима с его безумием, а для других - простой булыжник, поросший мхом.
но этот камень был идеально заточен, и у джима на ладонях - кровавые порезы в подтверждение этому.
знаешь, это даже не влюбленность какая-то была. это как некая эйфория обладания. как ребенку покупают игрушку, которую он очень сильно хотел, и он всюду таскает ее с собой - всюду, неважно, удобно ли ему, нужна ли она ему где-то там в поликлинике, он просто таскает ее, любит ее - и вот хоть ты тресни, он ее будет любить, врозслым ни за что не понять этого детского восторга и привязанности.
такая игрушка, которая и вещь, с одной стороны, и между тем - это вещь, которая может подчинить себе живую душу.
а моран для джима сперва был вещью. у джима вообще - либо тупые говорящие куклы, либо интересные кусочки слюды, диковенные косточки от птиц, и прежде чем они оживут для него, должно пройти очень-очень много времени. это процесс, который годами длится.
джим притащит к себе домой этот блестящий, острый камень, пока тащил его - чуть не надорвался. и вот он посадил его в кресло, и начал с ним говорить, и что-то ему показывать, и с чем-то с ним делиться.
привязанность, склонная к фетишизму. у джима вообще что ни привязанность - то фетишизм, и не более.
но вот он говорил с этим булыжником.
и как это в сказках бывает.
однажды булыжник ему ответил.
может, он и правда ему ответил, а, может, это джим окончательно съехал с катушек. естественно, в рамках нашей вселенной он именно ответил, этот булыжник. и вот стало их двое. ребенок, который говорит с камнями, и говорящий живой камень, которого больше никто не слышит.
а им и не надо кого-то другого.
© сэр Арчибальд
я подумал о том, что не всегда так было ведь, это же результат многолетнего процесса. а до этого было что-то. не знаю. как магнитом тянуло, наверное, причем, не морана к джеймсу - а джеймса, у меня, в общем, это проскальзывало очень отчетливо на наших начальных играх. что джим морана чуть ли не боготворил. идеализировал уж точно.
если люди обретают некий статус в глазах мориарти - они тут же теряют в них же свой социальный. виденье джима избавлено напрочь от формальностей. это надо быть либо социопатом, как холмс, либо человеком, наделенным безграничными возможностями, в случае с мориарти - он не псих, как ебанашка-холмс, он безумен, и именно поэтому такими возможностями наделен. он просто видит человека. а все остальное воспринимается им как одежда, которую можно снять. стащить, стянуть - как угодно.
для него нет "британского правительства" - для него есть "снеговик".
для него нет "знаменитого детектива холмса" - для него есть просто шерлок.
шерлок, выходи гулять, я на
и вот в глазах мориарти моран всегда был таким чем-то идеальным, чем-то, очень отдаленным от людей.
какой-то блестящий камень на дне родника, чтобы достать который, пришлось обжечь холодом руку, да так, чтобы онемели пальцы. еще ненароком и пораниться об этот камень. тяжелый камень. красивый камень. блестящий красивый камень. естественно, блестящий только для джима с его безумием, а для других - простой булыжник, поросший мхом.
но этот камень был идеально заточен, и у джима на ладонях - кровавые порезы в подтверждение этому.
знаешь, это даже не влюбленность какая-то была. это как некая эйфория обладания. как ребенку покупают игрушку, которую он очень сильно хотел, и он всюду таскает ее с собой - всюду, неважно, удобно ли ему, нужна ли она ему где-то там в поликлинике, он просто таскает ее, любит ее - и вот хоть ты тресни, он ее будет любить, врозслым ни за что не понять этого детского восторга и привязанности.
такая игрушка, которая и вещь, с одной стороны, и между тем - это вещь, которая может подчинить себе живую душу.
а моран для джима сперва был вещью. у джима вообще - либо тупые говорящие куклы, либо интересные кусочки слюды, диковенные косточки от птиц, и прежде чем они оживут для него, должно пройти очень-очень много времени. это процесс, который годами длится.
джим притащит к себе домой этот блестящий, острый камень, пока тащил его - чуть не надорвался. и вот он посадил его в кресло, и начал с ним говорить, и что-то ему показывать, и с чем-то с ним делиться.
привязанность, склонная к фетишизму. у джима вообще что ни привязанность - то фетишизм, и не более.
но вот он говорил с этим булыжником.
и как это в сказках бывает.
однажды булыжник ему ответил.
может, он и правда ему ответил, а, может, это джим окончательно съехал с катушек. естественно, в рамках нашей вселенной он именно ответил, этот булыжник. и вот стало их двое. ребенок, который говорит с камнями, и говорящий живой камень, которого больше никто не слышит.
а им и не надо кого-то другого.
© сэр Арчибальд